Pain!
You break me down, you build me up,
believer, believer
Pain!
Let the bullets fly, oh let them rain
My life, my love, my drive,
it came from... © Через полгода после возвращения в Саудовскую Аравию и через неделю после "гибели" друга будто бы в борьбе за наследство Хасан аль-Даниф придёт к шейху и Зейнаб-ханум и выложит все карты на стол: о том, на чьей стороне он играл все эти полгода.
Он спросит их о том, какое будущее те видит для своей страны, и есть ли в нем место агентам ТРАШ и террору.
О дальнейшем история пока умолчит.
Но Хасан аль-Даниф знает одно: он никогда не будет прятаться за спинами спецслужб другой страны, если понадобится разобраться с осиным гнездом.
Ему не страшно: он не боится смерти.
Ему больно. Но он привык быть сильнее.
Его хорошо научили.Его хорошо научили. Но зачем-то оставили сердце и разум. Не оставляйте цепным псам умение чувствовать и думать - рано или поздно они начнут и чувствовать, и думать.
Хасан влюбился и своими руками отдал любимую женщину тому, кого любила она - потому что чувствовал слишком сильно и хотел видеть счастье в прекрасных печальных глазах Фариды-Франчески.
Он запретил себе страдать и лишь был благодарен Франческе за то, что понял - он все ещё человек.
Это стало началом разбитой вдребезги картины мира.
Он нашёл потерянного в далёком детстве друга, и воспоминания, которые он воспринимал только строчкой в своей биографии, обрушились на него всей полнотой боли - физической и душевной.
И оком бури был его друг - черноволосый мальчишка, с которым они делили крохи еды, побои, голод и жар аравийской пустыни.
А потом друг исчез - из жизни Хасана и из его памяти, оставшись смутным сном-воспоминанием, мучившим все эти годы.
Друг вырос в другой стране, обрёл жизнь, отличающуюся от жизни Хасана, как день отличается от ночи. Но вопреки всем различиям, которыми разделили их пятнадцать лет разлуки, они вновь обрели друг в друге того, к кому можно прийти и рассказать все, почувствовать поддерживающее плечо и довериться безоговорочно.
"...I will reach inside
Just to find my heart is beating.
You tell me to hold on". ©
То, что происходило в арабской делегации, и касалось Хасана, и нет. Он ловил обрывки чужих разговоров и снова, и снова бросался к шейху или Зейнаб-ханум с просьбой просто рассказать, что же сейчас происходит.
Он был секретарём, доверенным лицом, и раз за разом оказывался вне сферы взаимодействий шейха и/или Зейнаб-ханум в вопросах, непосредственно касающихся судьбы Саудовской Аравии и целого мира вообще.
Да что там: даже про Школу он знал лишь в той части, которая касалась его там обучения.
Все происходящее виделось квинтэссенцией взаимоотношений Хасана и тех, ради кого он ломал другим пальцы, добиваясь информации.
Зачем ему позволили быть кем-то большим, нежели послушным орудием, если не использовали иначе, чем орудие?
Он ожидал, что его не всегда удобные вопросы встретят не просто возражения, а подозрение, психологическое давление и соответствующее наказание. Он не дождался, но причиной тому было не готовность принять его даже с этими сомнениями, а равнодушное признание полезности его как инструмента.
Хасан хотел быть нужным сам по себе, а получил доверие к удобной и забавной вещи, от которой и не ждут сомнений.
И даже тогда он ещё следовал за шейхом. В разговоре с чудом найденной сестрой Хасан категорически отказался вернуться к настоящей семье, желая остаться и изменить к лучшему жизнь той страны, которую он до недавнего времени считал своим единственным домом: став теперь сыном шейха по ДНК, он решил в полной мере воспользоваться своим правом наследника.
Но изменение статуса не изменило отношения - его по-прежнему исключали из всех предпринимаемых шейхом шагов.
Ядерные бомбы, генетические эксперименты, сотрудничество с доктором Ганди, сделка с итальянцами - обо всем Хасан узнавал из слухов, сплетен и чужих слов.
Его стойкость подтачивало одно за другим - но не шейх или Зейнаб-ханум заставляли его делать выбор, а происходящее вокруг.
Что-то немногое Хасан рассказал ещё Франческе, но та сейчас слишком занята решением своих дел и любимым человеком, чтобы лишний раз тревожить ее (и себя) встречей и разговором.
И единственным, к кому Хасан мог прийти, чтобы просто выговориться, стал Квентин Смит - потерянный и обретённый друг, светлое воспоминание из детства.
Который оказался ещё и настоящим сыном Зейнаб-ханум от некоего британского суперагента. Хасан не боялся, что его сотрут в порошок, если госпожа Зейнаб решит оставить наследство своему сыну. Но он отчаянно не хотел, чтобы под ударом оказался Квентин, а это неминуемо случилось, если бы сам шейх решил, что сын жены ему мешает.
К счастью все разрешилось на удивление спокойно: шейху достаточно отсутствия претензий на наследство, и Квентин, убедив мать, остался в Англии, слишком любя свою работу и слишком ценя своих коллег и "почти друзей".
День близится к финалу: в Саудовскую Аравию переезжает работающая на ТРАШ доктор Ганди и ее девочки, туда же переселяется отдел МОССАД (и среди агентов оказывается Алиса - сестра Хасана), шейх делит сферы влияния, сделка с итальянцами почти подписана, а Хасан стоит на руинах осыпавшегося мира.
Он чувствует, как будто был заперт, но рос и менялся, и стены, пол, потолок не выдержали - пошли трещинами и рухнули, едва ни погребая под собой.
Минувшие два дня могли бы показать Хасану, насколько он слаб и уязвим, идя на поводу у эмоций и привязанностей, но вместо этого он чувствует себя сильнее. Не будь событий этих дней, он вряд ли помыслил о том, что может встать с теми, кому служит, на равных.